Хуан Рамон Хименес.
Когда я был дитя и бог, Могер был не селеньем скромным,
а белым чудом — вне времён — сияющим, огромным... Всё на своих местах — вода, земля и небосклон, церквушка — дивный храм, домишки — светлые хоромы, и я, сквозь виноград, с весёлым псом несусь тропой укромной, и мы, как ветер, невесомы, беспечны, словно громы, и детства мир от мира горизонтом отделён.
Прошли года, и после горестной разлуки первой вернулся я в мой сказочный Могер и не узнал Могера. Кругом — ни храмов, ни хором; в кладбищенской тоске безмерной, в уединенье полном — средь лачуг — застыла тишина. И я уже не бог, я муравьишка, жалкий смертный; всё пусто, лишь рассыльная Кончита, солнцем сожжена, по знойной улице бредёт, вся в чёрном и лицом черна, а вслед за ней... ребёнок-бог с божественной собакой верной; в себя ребёнок погружён, витает в облаках — волшебных сферах, собака — так важна! — и в нужности своей убеждена.
А время... за ребёнком-божеством умчалось время... Кому из нас дано изведать чудо повторенья?! О, если бы не знать, вовек не знать, не знать старенья, и снова стать зарёй, и оставаться божеством — вне всех времён — и умереть в Могере сказочном моём!
Вот хожу целый день с этим стихом в голове. Звучит
